Последние тридцать

Слово «демография» впервые появилось в 1855 г. в названии книги француза Ашиля Гийяра «Элементы статистики человека, или сравнительная демография». Но современное значение термин приобрел только в ХХ в. - он прочно закрепился за названием науки, изучающей воспроизводство населения, которое так же, как его основные компоненты, прежде всего рождаемость и смертность, стали называть «демографическими процессами». Эти извечные процессы претерпели в ХХ в. небывалые исторические изменения, получившие название «демографического перехода» или «демографической революции», и оказавшие огромное, все еще недооцененное воздействие на все стороны жизни современных обществ.

Теория демографического перехода – парадигмальная для современной демографической науки – развивалась и совершенствовалась на протяжении всего ХХ в. Согласно этой теории, фундаментальный смысл происходящих примерно с конца XVIII в., но резко ускорившихся в XX в. изменений заключается, выражаясь словами итальянского демографа М. Ливи Баччи, в переходе от «”диссипативной” системы, связанной с потерей демографической энергии (высокие рождаемость и смертность), к системе, “экономизирующей”» эту энергию (низкие рождаемость и смертность)». Этот переход сопровождается чрезвычайно важным качественным сдвигом в механизмах регулирования демографического воспроизводства населения (размножения человеческих популяций). На протяжении всей человеческой истории главным регулятором, обеспечивавшим равновесие рождаемости и смертности и относительную устойчивость численности населения, подобно регулятору популяционного равновесия в природе, была смертность. Теперь, впервые в истории жизни на Земле, таким регулятором становится рождаемость. Это влечет за собой неисчислимые социальные и культурные последствия.

Примерно до середины XX в. демографический переход охватывал преимущественно страны европейской культуры, но во второй половине столетия он распространился практически на весь остальной мир и стал глобальным. Этот переход еще не окончен, разные страны находятся на разных его этапах. Демографическая ситуация в России и ее развитие на протяжении последних десятилетий могут быть поняты только в контексте общемировых демографических изменений.

Последние 50 лет, начиная, примерно, со второй половины 1960-х гг., стали очень важным этапом глобального демографического перехода. Последние 30 лет находятся внутри этого периода.

Для мира в целом наибольшее значение имели процессы, происходившие в так называемом Третьем мире (этот термин первоначально был предложен французским демографом Альфредом Сови именно для обозначения стран, вступивших на путь демографического перехода во второй половине XX в.). Заимствование медицинских и санитарно-гигиенических достижений, накопившихся с конца XVIII в. в развитых странах, привело к быстрому снижению смертности в странах Латинской Америки, Азии и Африки, в силу чего она и здесь стала утрачивать свою извечную роль главного регулятора демографического процесса. Однако для того, чтобы эту роль смогла взять на себя рождаемость, потребовались огромные культурные изменения, которые не могли произойти мгновенно. На какое-то время воспроизводство населения стран Третьего мира вышло из-под контроля, что обернулось «демографическим взрывом» - небывалым ускорением роста населения. Максимальные темпы этого роста были достигнуты в 1965-1970 гг., после чего они стали сокращаться. В условиях продолжающегося снижения смертности это свидетельствовало о постепенном наращивании роли рождаемости как ключевого регулятора воспроизводственного процесса и в Третьем мире.

Страны более раннего демографического перехода, к которым относится и Россия, находились в это время на совсем ином его этапе, однако и для них конец 60-х – начало 70-х годов XX в. оказались очень важным поворотным пунктом. 

В них в основном завершилась «первая эпидемиологическая революция», приведшая к установлению эффективного контроля над инфекционными заболеваниями и обеспечившая огромный рост продолжительности жизни, и на передний план вышли задачи «второй эпидемиологической революции» - установление контроля над неинфекционными заболеваниями и «внешними» источниками патологии, связанными с несчастными случаями или насильственными действиями. В большинстве развитых стран эти задачи успешно решаются, и, хотя прирост продолжительности за 50 лет – с 1960 до 2010 г. – не столь велик, как на этапе борьбы с инфекционными заболеваниями, он все же весьма существен. К сожалению, Россия, которая весьма успешно прошла этап первой эпидемиологической революции и к середине 1960-х годов почти ликвидировала отставание от европейских стран, наблюдавшееся в начале XX в., продемонстрировала неспособность решить задачи второй эпидемиологической революции, продолжительность жизни лишь незначительно выросла у женщин и даже несколько сократилась у мужчин (рис. 1).

В целом, с точки зрения продолжительности жизни, последние 50 лет для России были периодом топтания на месте, причем последние 30 лет ознаменовались резкими колебаниями, обусловленными вначале антиалкогольной кампанией, а затем экономическими и политическими событиями 1990-х годов. К 2015 г., после всех колебаний, Россия практически вернулась к уровню середины 1960-х или конца 1980-х годов, и если и превысила его, то очень незначительно, в то время как в других странах этот уровень непрерывно повышался (рис.2).

Второй важный поворот конца 1960-х – начала 1970-х глубоко затронул рождаемость и семью. К этому времени новая роль рождаемости как главного реулятора воспроизводственного процесса уже была достаточно хорошо осознана и реализована в поведении населения во всех развитых странах. Рождаемость повсеместно снижалась. Целью этого снижения было восстановление прежнего равновесия, нарушенного снижением смертности, но пока новое равновесие нигде не достигнуто, на современном этапе практически во всех развитых странах рождаемость опустилась ниже уровня простого замещения поколений – при нынешнем уровне смертности это, в среднем, примерно, 2,1 рождения на 1 женщину. Сейчас женские поколения практически во всех развитых странах рождают меньше двух детей на 1 женщину, хотя разные страны переходили эту границу в разное время. Россия вошла в зону столь низкой рождаемости, начиная с поколений, родившихся в 1938 г., в большинстве стран первыми такими поколениями стали поколения 1940-х-1960-х годов. Сейчас, как правило, женские поколения во всех постпереходных странах находятся в границах от 1,5 до 2 рождений на 1 женщину. 

На более ранних этапах перехода методы регулирования деторождения, которыми пользовались женщины и супружеские пары, были несовершенными, ненадежными, часто приводили к сбоям, к большому числу абортов и в целом не отвечали новым запросам общества. Ответом на эти запросы стало появление и распространение в 1960-е годы современных высокоэффективных внутриматочных и гормональных противозачаточных средств (что иногда называют «второй контрацептивной революцией»). Благодаря технологическим нововведениям, процесс давно уже ставшего массовым регулирования прокреации сделался намного более управляемым, что вело, в свою очередь, ко все большему обособлению трех традиционно сцепленных между собой видов поведения: сексуального, матримониального и прокреативного. В сочетании с почти исчезающей младенческой смертностью это имело своим следствием совершенно новое планирование и использование времени человеческой жизни. Демографические перемены достигли такой глубины, что обусловили изменение жизненного цикла людей, организации их семейной жизни, культурных норм, регламентирующих демографическое поведение.

На более ранних этапах демографического перехода регулирование деторождения предполагало его более раннее завершение – после того, как желаемое число детей, как правило, небольшое, уже достигнуто. Теперь, благодаря ставшей более надежной контрацепции и очень высокой вероятности выживания детей, можно задуматься о более удобном для родителей времени рождения детей, а, значит, и о том, как по-новому структурировать весь период времени, прежде занятый рождением детей, более того, о том, как по-новому организовать всю свою частную жизнь в этот период. 

Примерно с середины 1970-х годов во всех странах, достигших этой стадии демографического перехода, начинаются и затем идут безостановочно массовые стихийные изменения «семейных биографий». Неуклонно повышается возраст регистрации первого брака (рис. 3) и возраст рождения первого ребенка (рис. 4), растет доля детей, рожденных вне зарегистрированного брака. За этим стоит рост нерегистрируемых сожительств и более частая смена партнеров. 

К числу переломных событий второй половины ХХ в. относится также резкое изменение возрастного состава, обычно называемое «старением населения». Демографическое старение – неизбежный результат нового соотношения рождаемости и смертности, т.е. тоже следствие снижения смертности и запущенных им перемен. Еще в середине прошлого века доля пожилых людей в населении всех развитых стран была невелика, доля престарелых – 80 лет и старше – ничтожна. Сейчас доля пожилых во многих странах превышает 25%, а иногда и 30%, весьма ощутимой стала и доля престарелых (табл. 1), и обе эти доли продолжают расти. Этот рост ставит все пережившие демографический переход страны перед вызовами, ответы на которые требуют изменений в самых разных областях – от здравоохранения до пенсионной экономики и градостроительства. 

Наконец, еще один чрезвычайно важный поворот последних десятилетий связан с миграцией. Миграции, будучи важным регулятором численности населения, играли чрезвычайно важную роль в истории, их следствием стало расселение людей по планете, формирование населения стран и континентов. В XIX – начале ХХ в. миграции из Европы привели к появлению значительного количества европейцев в заокеанских колониях и к возникновению новых государств в Америке и Океании. Но в 60-е-70-е годы прошлого века стало ясно, что эра этих миграций навсегда закончилась, им на смену пришли противоположно направленные миграции и неуклонно нарастающие миграционные потоки из развивающихся стран Азии, Африки и Латинской Америки в развитые страны Европы или другие страны европейского заселения - США, Канаду, Австралию, Новую Зеландию (рис. 5). 

Эти новые миграции приобрели такие масштабы, что стали вызывать беспокойство в странах, принимающих мигрантов, и - во всяком случае, если говорить о европейских странах, - стали совершенно новым явлением в их истории последнего тысячелетия. 

Поворот миграционных потоков не обошел и Россию. До середины 1970-х годов Россия, находясь в составе СССР, имела отрицательное сальдо миграции с другими союзными республиками, однако со второй половины 1970-х положение изменилось, и стали преобладать миграции из республик в Россию (рис. 6). В основном это были возвратные миграции выходцев из России или их потомков, их поток резко увеличился после распада СССР. Однако постепенно мобильные ресурсы возвратной миграции иссякали, и в миграционном потоке увеличивалась доля коренных жителей бывших республик, в частности, из Средней Азии, переживающей демографический взрыв. Таким образом, миграция в Россию по своему характеру все больше сближается с общемировой миграцией с «Юга» на «Север». 

Рис. 6 дает ясное представление о том, как развивалась демографическая ситуация в России на протяжении более чем полувека. В начале 1960-х годов страна имела значительный естественный прирост населения за счет благоприятного соотношения рождаемости и смертности при относительно «молодой» возрастной структуре. Постепенно, однако, положение менялось, хотя многие изменения происходили в латентной форме. Уже в середине 1960-х годов рождаемость в России опустилась ниже уровня простого замещения поколений и с тех пор остается (за исключением 1985-1988 гг.) ниже этого уровня. Демографическое неблагополучие более четверти века маскировалось сохраняющимся естественным приростом населения (следствие инерции, накопленной в возрастной структуре), к которому с середины 1970-х годов присоединился миграционный прирост. Однако низкий уровень рождаемости делал неизбежным появление естественной убыли населения, что и произошло в 1992 г. Начавшийся в это время всплеск миграции сыграл существенную компенсирующую роль, однако все же не смог предотвратить сокращения населения России. Впервые оно прекратилось только в 2009 г., благодаря тому, что естественная убыль населения значительно сократилась, а в 2013 г., впервые после 1991 г., появился даже незначительный естественный прирост. Однако это, скорее всего, временное достижение. В ближайшие годы Россию ждут весьма неблагоприятные изменения его возрастной структуры, корни которых уходят в 1990-е годы и в более отдаленное прошлое и которые не позволят сохранять естественный прирост населения даже при благоприятных изменениях рождаемости и смертности.

В целом, если говорить о демографии, последние 30 лет и в России, и в мире вписываются в несколько более продолжительный, примерно пятидесятилетний период, отмеченный очень большими переменами.

Голландский демограф Дирк ван де Каа и бельгийский демограф Рон Лестег, рассматривая те перемены, которые затронули брак и семью, назвали их «вторым демографическим переходом». Британский демограф Дэвид Коулмэн писал о «третьем демографическом переходе», связывая его с ростом международных миграций и изменениями этнического и культурного состава населения стран, принимающих мигрантов. Американские исследователи Карен Эгглестон и Виктор Фукс называют «новым демографическим переходом» удлинение продолжительности жизни за счет снижения смертности в старших возрастах. Выше мы говорили о «второй эпидемиологической революции». Не следует ли объединить все эти одновременно происходящие на наших глазах и взаимодействующие между собой перемены единым понятием «вторая демографическая революция», и понять, насколько важны демографические перемены, во время которых мы живем?