Последние тридцать

Раз в несколько месяцев мы с моим другом Али возвращаемся к спору об использовании слова «уроженец» в информационных текстах. В нем я обычно выступаю с призрачных позиций защиты интересов читателя, он – с позиции «уроженцев».

Моего друга вопрос миграции и сопутствующей ей ксенофобии касается непосредственно. После развала СССР его родители, советские интернациональные люди, в момент оказались чужими – их не хотели видеть ни в Азербайджане, ни в Армении, потому что их семья, как это принято называть, была «смешанной». Из-за межнационального конфликта родители Али, в прошлом – известные бакинские музыканты, превратились в беженцев и оказались в Луховицах – подмосковном городе, при въезде в который с 2007 года зачем-то стоит безумный памятник огурцу.

Семье моего товарища выделили квартиру в общаге. Единственную комнату перегородили сервантами – получилось две комнаты. Туалет и ванная общие на этаж. Но вовсе не жилищные условия стали для этой семьи самой большой проблемой.

Грузия и Абхазия, Ингушетия и Северная Осетия, Армения и Азербайджан – действующие республики и новообразованные государства после развала Союза принялись с остервенением делить территорию, припомнив друг другу все давние обиды. Количество беженцев и переселенцев в Россию с начала 90-х и до конца того десятилетия оценивается в миллионы, но мало кто их по настоящему считал. Грянула первая, а за ней и вторая война в Чечне. Жители Северного Кавказа собирали вещички и перебирались в соседние регионы – Ростовскую область, Краснодарский край, на Ставрополье. Там у них не было дома, но и разрывающих воздух взрывов там тоже не было.

В первое десятилетие становления России все справлялись как могли. Мой отец, отучившийся на учителя физики, где-то раздобыл два видеомагнитофона, переписывал фильмы на чистые кассеты и продавал. Мы жили небогато, зато у нас была своя квартира в Подмосковье. Да чего там говорить – мое детство было безоблачным.

Примерно в половине подъездов нашей девятиэтажки продавали наркотики. Друзья моих родителей были убеждены: торгуют ими непременно мигранты. Чиновники ничего не делали, сотрудники Госнаркоконтроля приходили к барыгам за деньгами, но именно мигранты, слипшиеся в голове обывателя в один комок с чеченцами, дагестанцами и ингушами, были истинным корнем зла. После терактов в Москве мысли об этом окончательно захватили окружающих. Некоторые мои сверстники, не окончившие даже девяти классов, были уверены, что мигранты отбирают их рабочие места. Только не подумайте, что их увлекала идея работать на стройке – дети, как попугаи, старательно повторяли взрослые тезисы. Разбираться в вопросе не было времени. А потом произошла эта гадкая история, когда в моем городе под железнодорожным мостом обнаружили два трупа гастарбайтеров. Подробности убийств, произошедших в 2002 году, лучше всего изложены в репортаже «Московского комсомольца», вышедшего под романтичным заголовком «Сдохни в Сходне». Уточню только, что, по словам автора заметки, тогда в Московской области впервые удалось доказать и вменить в вину убийство по мотиву национальной ненависти. Несовершеннолетним неонацистам дали до десяти лет колонии. Сейчас все они повзрослели и вышли на свободу. Эти ребята были далеко не последними в череде тех, кто взялся за оружие и убивал приезжих. В обществе слишком много проблем, и кто-то должен был их решать, говорили некоторые из них в суде.

Трагедия мигранта, говорит мой друг Али, заключается в том, что он навсегда остается alien – пришельцем; при этом не столь важно, насколько ты хорошо адаптирован в среду. Он говорит, что в Татарстане «еще можно было бы сойти за местного, но московский регион – это всегда напряг». Когда Али поступал в институт, члены приемной комиссии не постеснялись отпустить пару-тройку шуток по поводу его имени и фамилии. Его родителям на работу звонили ополоумевшие от нищеты жители Луховиц, когда беженцам выделили муниципальную квартиру. У моего друга большое сердце, он прочел множество книг; мы взрослели с ним в одно и то же время, в одном и том же регионе, только у меня всегда было преимущество – русская фамилия и светлые волосы.

Портрет Али. Фотография из архива Али

Из всего многообразия российских НКО помощью мигрантам, адаптацией переселенцев и их медийной поддержкой по-настоящему занимается Светлана Ганнушкина и ее «Гражданское содействие». У государства это получается из рук вон плохо – средства на это выделяются, однако на выходе мы имеем только безобразно сверстанные памятки и буклеты. Но ведь может быть еще хуже – всего несколько лет назад активисты «Молодой гвардии "Единой России"» встречали на Казанском вокзале пассажирский поезд из Ташкента с криками «Нелегалы – вон!». Ничего не понимающие люди выходили из вагонов, волоча свой багаж. Многие из них и вовсе не поняли, что кричат молодые люди на платформе. Активистов прокремлевского движения тогда закидали яйцами анархисты, а через несколько лет в администрации президента их содержание, к моей огромной радости, сочли нерентабельным.

По данным информационно-аналитического центра «Сова», в 2007 году за насилие по мотиву национальной ненависти и вражды в России были осуждены 114 человек, в 2010 году – уже 343 человека. В последнее время количество таких преступлений идет на убыль, но пять лет назад ненависть к мигрантам достигла какой-то новой высоты. После беспорядков на Манежной площади, последовавших за убийством болельщика «Спартака» Егора Свиридова, националисты готовились к ответной акции приезжих. Слухи о том, что толпы вооруженных кавказцев планируют атаковать москвичей, истерически распространялись в социальных сетях. В середине декабря группы школьников, младшим из которых на вид было 12-13 лет, собиралась у торгового центра «Европейский». Девочки в шубках и мальчики в спортивных куртках патрулировали центральные улицы и били ларьки, иногда кто-то из них действительно нападал на прохожих с неславянской внешностью. Из-за того, что действия молодых людей не были согласованы между собой, в тот раз полицейским не составило большого труда переловить их и вернуть родителям.

Кстати, лишь один раз на моей памяти кавказцы в Москве создали собственную националистическую группировку, получившую название «Черные ястребы». История ее появления осталась невнятной, а вся деятельность свелась к одному единственному эпизоду, в котором семь молодых выходцев с Северного Кавказа избили двоих москвичей. Потерпевшие остались живы и история совсем бы затерялась в новостных сводках, если бы во время суда над «Черными ястребами» неонацисты из БОРН не убили бы одного из предполагаемых участников кавказской банды – Расула Халилова.

Незадолго до выборов московского мэра в 2013 году на столичных рынках прошла крупная зачистка. В ходе рейдов полицейские внезапно выявили 5,5 тысяч различных правонарушений, в том числе – 1,6 тысяч случаев нарушения миграционного законодательства и 400 нарушений в области предпринимательской деятельности. 1 августа в московском Гольяново появился палаточный лагерь для мигрантов. Российские правозащитники в один голос говорили, что сам факт появления миграционного лагеря – мера неприемлемая и унижающая человеческое достоинство, но результаты опроса общественного мнения были неумолимы: на тот момент две трети россиян (65%) считали, что увеличение числа мигрантов ведет, в первую очередь, к росту преступности и коррупции в стране.

Миграционная политика в России – краеугольный камень, на время позабытый всеми в связи с кошмаром, происходящим на юго-востоке Украины. За последний год из новостей как будто бы вовсе исчезли многочисленные межэтнические конфликты, вроде того, что в 2013 году произошел в Пугачеве или в Бирюлеве. Теперь, когда по Первому каналу телезрителям еженедельно рассказывают об украинских националистах, в России в моду вошел антифашизм.

О тысячах украинских беженцев, гостеприимно размещенных в российских регионах, начали сообщать еще до того, как они реально начали массово покидать места боевых действий. Затем эти беженцы действительно появились. Когда прошел первый патриотический запал, оказалось, что ужиться вместе двум славянским народам не так просто, как казалось раньше. Хитрые региональные чиновники начали удерживать у бюджетников проценты от зарплаты в счет помощи жителям соседней страны, работы в этих самых регионах не прибавилось, а в «Яндексе» со временем сформировался запрос «украинские беженцы наглеют в России».